***
— У кого еще, кроме меня, это могло быть? — спросил Кройд, и Бентли замкнуло.
Никто в проулок так и не зашел, хотя Бентли был уверен, что на свет налетит всякой пакости. Но нет, если не считать кошек, их никто не заметил. А кошки… ну, быть может, просто привыкли по ночам выискивать что-то в баках с отбросами? Во всяком случае, собрались они прямо у баков — может, как раз из-за баков, а не потому, что там стояли Бентли и Кройд.
Никто не зашел, и Бентли, проморгавшись от света своего личного не-ангела, уставился на бумаги. Нет, ему не показалось.
В принципе, размышлял Бентли, покачиваясь с пятки на носок и поглядывая то на кошек, то на начинающего сердиться Кройда, нет ничего невозможного в предположении, будто вызванные вирусом мутации превращают людей в нечто такое, что и прежде где-то существовало. И где-то, может быть, даже было вполне обыкновенным. Вот он, например, под воздействием вируса побывал собакой — а что может быть обыкновеннее собаки? Ладно, о’кей, говорящие собаки не слишком распространены, но он же был похож на обычного пса. Может быть, и у нынешнего воплощения Кройда есть прототип, отличающийся от него совсем немногим. Где-нибудь точно есть. Здорово было бы найти такое место… или хотя бы скамейку. Потому что туфли жмут.
Думать обо всем этом было, определенно, легче, чем о том, как же так случилось, что обе бумаги, которые отдал ему Кройд, были планами банка Джефферсона. И не просто планами почти одинаковыми, а еще и начертанными одной и той же рукой — рукой самого Бентли. Тут, пожалуй, стоило на что-нибудь переключиться, чтобы не спятить.
Переключиться было трудно, но Бентли старался.
В целом, считал он, ему здорово повезло: Кройд отдал оба листка, но ни в чем прямо не обвинил и, кажется, с доверием отнесся к признанию, что сам Бентли о втором плане ничего не знает — разве что помнит, как, чертя схему, ощущал, что словно бы обводит уже нарисованное. Бентли все-таки выдавил из себя: мол, даже думал тогда, что, должно быть, слишком хотел провернуть это дело, — вот первый раз ему и приснился.
А теперь очевидно было, что ничего ему не снилось, а в самом деле был нарисован второй экземпляр, пусть он об этом и категорически не помнил. И, если уж говорить о том, чему он изумлялся и чего не помнил так же крепко, то следовало упомянуть и историю с виски. Он ведь не имел ни малейшего представления, кто и зачем мог достать бутылку из его буфета — и что мог в выпивку добавить. Даже если допустить, что доставал ее и даже наливал он сам, — то для кого, если сам больше любит бренди? И, опять же, не оказалось ли в виски чего-нибудь лишнего?
Об этом можно было думать бесконечно; об этом не следовало думать вообще, если он хотел раскопать, что произошло в действительности. Не следовало думать, чтобы не обмануться собственными теориями. И, возможно, не следовало рассказывать — но пришлось. Кройд заслуживал того, чтобы знать правду — по крайней мере, ту ее часть, которая была известна самому Бентли.
— Думаешь, это как-то связано — случай у тебя дома и второй экземпляр плана? — Кройд, сцепивший руки на груди, смотрел на Бентли с сомнением. У него даже крылья в этот миг стали выглядеть как-то неуверенно — слегка приподнялись, словно он готов был вот-вот сорваться с места и улететь.
Это необыкновенно подействовало на ошивавшихся вокруг кошек: две или три буквально бросились ему под ноги и принялись тереться о штанины и громко мурлыкать. Да и Бентли, хотя знал, что ангел не настоящий, хорошо понимал их. Не хуже, чем Джефферсона и того офицера полиции, о которых болтали всюду. Этому созданию хотелось соответствовать. Хотелось для начала уверить его в своей искренности — так хотелось, что даже в груди пекло. Если бы в этой истории Бентли было в чем раскаиваться, он бы немедленно это сделал, и с восторгом. Но увы, все произошло помимо его воли и даже без его ведома.
— Послушай, малыш: скорее всего, тогда ко мне кто-то приходил. Ведь если бы я и дошел до того, чтобы напиваться в одиночестве, я бы все-таки взял только один стакан, если не просто бутылку, — вот что он сказал. — Ну, а раз я никого не помню, выходит, что этот кто-то очень хотел сохранить свой визит в тайне. Самое то для попытки раздобыть план.
Кройд сосредоточенно прислушался к себе, словно у него теперь работал некий встроенный детектор лжи, и кивнул.
— Как ты думаешь, мы знаем, кто это?
— Откуда? — пожал плечами Бентли — и тотчас ощутил вину. Кройд был разочарован ответом, и это немедленно хотелось исправить. Даже ближайшая кошка, почуяв его огорчение, боднула его ногу лбом и замурлыкала громче.
"Ладно, — сказал себе Бентли, — исправить-то надо, но не врать же теперь ему!"
— Мы могли бы узнать, кто это сделал, если найдем того, кто выбросил план, — взял он себя в руки. — Мы могли бы узнать, откуда у него это. Конечно, искать его будешь не ты…
— Поч… Проклятье! — вспыхнул Кройд, и свечение вокруг него замерцало, разгораясь и угасая вместе с гневом. — Думаешь, за мной начнут охотиться?
— Думаю, что тебя он точно узнает и постарается спрятаться.
— Тогда… Крошка Дино, наверно? — отозвался Кройд задумчиво. — Как думаешь, он еще не вылечился?
— Я узнаю, — встряхнулся Бентли, — узнаю, и если все еще по-прежнему — переговорю с ним и скажу тебе.
***
Большинство заразившихся вирусом и не погибших в первые же дни было излечимо. И пусть с Кройдом у врачей ничего не получалось, сути дела это не меняло — вылечить можно было почти всех. Только не все хотели.
Само собою, этим пренебрегали те, кому вирус скорее помог, чем навредил. Их звали Тузами — счастливчиков, которые не изменились внешне, но получили необычные способности. Зачем им было лечиться? Чтение мыслей, умение очаровать любого, кто окажется рядом, или проходить сквозь стену — не те вещи, от которых захочешь избавиться, не попробовав. Тем более не захочешь избавляться, когда попробуешь и распробуешь.
Не лечились и те, кто потерял больше всего — слабейшие из самых уродливых Джокеров зачастую просто не решались выбраться туда, где жили здоровые. И, наконец, существовала еще одна категория заболевших, — не то чтобы явные Джокеры, но и Тузами не назовешь, — которая не пыталась вылечиться. Этих и так все устраивало. Да, кое-чего они лишились, но утраченное по вине вируса для них уравновешивалось приобретениями. Крошка Динозавр был из таких.
Кройд всегда думал, что мальчику было около семи или восьми, когда началась эпидемия — во всяком случае, в человеческом обличье тот выглядел примерно на восемь. Разумеется, это могло ничего и не значить, — Кройду это было известно лучше, чем кому бы то ни было в целом свете, — но очень уж Дино был правдоподобным ребенком.
Прежде он к врачам не ходил, и каким образом вирус научил его превращаться, не представлял никто. Сам Дино, может быть, понимал в этом даже меньше других, но его это и не занимало. Он любил динозавров, ему нравилось делаться похожим на них, и все получалось так, как он желал, и без особого труда. Казалось, ему достаточно было захотеть, чтобы перекинуться. Правда, динозавр из него получался небольшой, но настоящих для сравнения рядом не было, а в единственном экземпляре и маленький птеродактиль в небесах выглядел правильно.
И этот полуДжокер готов был помогать Дремлину. Во всяком случае, прежде помогал. Требовалось убедить его помочь еще раз — если, конечно, не случилось чуда и Крошка Дино не пожелал наконец стать Арнольдом Фентнером, обычным человеком. То есть не начал лечиться. Но Крошка ведь не стал? Не пожелал же?
Об этом думал Кройд, когда телефон таинственно тявкнул, как собака, пробующая голос перед тем, как залаять во всю глотку. И Кройд, конечно, тотчас оказался рядом и схватил трубку.
— Да?
— Мистер Кренсон, — сказала трубка незнакомым и каким-то высохшим голосом, — вас беспокоят из небезызвестной организации.
Кройд, стиснув этот сушеный голос в руке, озирался в поисках пакета и молчал. Той организации, о которой он подумал в первую очередь, несомненно, было бы интересно услышать его нынешний тембр, но он не имел ни малейшего желания давать ей такую возможность.
— Вы меня слышите? — переспросила трубка без особого нетерпения, но и без симпатии.
Пакет наконец нашелся.
— Слышу, — выдавил Кройд, раздраженно размахивая перед носом розовым пластиковым мешком. — С кем я говорю?
— Я же сказал: вас беспокоят…
— Плевать, — зашипел Кройд, — как мне к вам обращаться? Я только это хочу знать… агент Икс.
— Агент Бодд, с вашего разрешения, — хмыкнула трубка. — Мы знаем о вашем последнем приключении, мистер Кренсон.
— У меня давно не было приключений.
— Мы тоже так думали, но после отъезда мисс Сейт вы отправились на Прауди-стрит, не так ли? И там, мистер Кренсон, вы попались — вас спасло только стечение обстоятельств.
— Ничего не имею против подходящего стечения обстоятельств, — огрызнулся Кройд, начиная уже по-настоящему злиться. Неужели они его выследили? Что имел в виду этот тип, говоря о том, что он, Кройд, попался?
— Но нельзя постоянно рассчитывать на то, что появится какое-то необычное существо и спасет вас, — голос в трубке ощутимо похолодел. — Вы отдаете себе в этом отчет, мистер Кренсон? Вы ведь вроде бы опытны в этих делах.
— Вполне, — выплюнул Кройд со злым облегчением. — Я отдаю себе отчет; я вообще люблю понимать, что происходит. В частности, — тут он подбросил пакет и сбил его налету, а потом и стиснул что было сил, — я хочу понять, что творится сейчас и чего от меня хотят.
— Мы хотим, — прошелестел голос, словно змея по песку проползла, — чтобы вы забрали кое-что из одного места и доставили в другое.
— У вас что, курьеров не хватает? — возмутился Кройд.
— Не у всех курьеров есть такие возможности, как у вас, мистер Кренсон. Особенно сейчас, когда вашего портрета нет ни в одной базе.
— И что…
— Вы получите письмо, мистер Кренсон. Прочтите его внимательно и постарайтесь принять верное решение. Помните о Прауди-стрит… и о том, что мисс Сейт может вернуться очень скоро.
И в ухо Кройду полезли гудки.
— Да вашу мать, провалитесь вы к сучьим свиньям! — сплюнул Кройд (если не Дремлин) и швырнул трубку. — Если вы там у себя в Бюро такие идиоты, что считаете, будто это я попался в банке, то о чем с вами говорить!
Впрочем, немного остыв, он признал, что путаница с внешностью ему исключительно на руку. Имея дело с сотрудниками ФБР, полезно держать какой-нибудь козырь в рукаве.
***
Крошка Дино должен был согласиться. Бентли на него рассчитывал, пусть даже Кройд не считал Крошку приятелем. Да и Крошке Кройд был не слишком по душе. Зато Дремлин ему очень нравился.
Конечно, Дремлин был всего-навсего слетевшим с катушек Кройдом… но это было действительно капитальное слетание с катушек. Бентли не раз видел, как Кройд оказывается на грани, и не любил эти моменты. И себя за них тоже не любил — ведь это он навел Кройда на мысль пить стимуляторы, чтобы не спать. А после стимуляторов всегда появлялся Дремлин.
Конечно, поначалу другого выхода и не было — тогда еще никто не научил Кройда превращаться безопасно, и каждое погружение в сон могло стать последним. Уж Бентли-то, повидавший город в первые часы после заражения, хорошо это знал. Сколько их было тогда на улицах — живых луж с человеческими глазами; воющих слипшимися ртами деревьев, тщетно пытающихся схватить прохожих ветвями; в ужасе бьющихся в машинах тварей, похожих на крокодилов; да и просто ошметков плоти от мгновенно раздувшихся и взорвавшихся под влиянием вируса тел… И никто в целом свете не мог предсказать, как и на кого вирус повлияет. Неудивительно, что малыш не хотел рисковать.
Потому и появились стимуляторы, а с ними — Дремлин. Джокерам он сразу полюбился.
Всегда приятно знать, что тебе подобный может навалять всем, кто тебя пугает и мучает, — так Бентли объяснял себе их симпатию к чудовищу. К тому же Дремлин, вспыхивающий мгновенно, как спичка, не бросался на окружающих без повода. Он бывал жесток и мог даже наслаждаться чужой болью, но до этого его нужно было довести. По меркам Джокеров такое было добротой.
Крошку Дино Бентли нашел в баре “Золотые пески”, где ошивались самые приличные из Джокеров — и где сам Бентли, неоспоримо заурядный, казался себе неуместным.
Бар держал Стив Миллиган, вылечившийся Джокер, и бар был неплох, а для Джокеров — так на удивление хорош: чистый и уютный, несмотря на плавающий под потолком дым. Стены в зале были отделаны панелями, еще почти не исцарапанными и даже толком не потемневшими, а деревянная стойка, отполированная локтями клиентов, блестела, как зеркало. И пиво — там было отличное пиво! Славное местечко, одним словом, вряд ли в городе было много таких. Бентли так сразу и подумал, как вошел.
И Крошка сидел недалеко от входа.
Он снова выглядел мальчишкой и одет был по-детски: широкие шорты, на плечах полыхает десятком цветов подобие гавайки. Сидел, изогнувшись всем телом: одну босую ногу подобрал под себя, вторую согнул, уперев стопу в лавку, так что над краем стола виднелась ободранная коленка. Бентли пришлось напомнить себе, что большую часть времени Крошка проводит нагишом, — никто ведь не требовал, чтобы птеродактили летали одетыми, — и, может быть, потому воспринимает одежду просто как еще одно развлечение. Что-то же должно было развлекать его в отсутствие крыльев? Конечно — вот он и развлекался.
Крошка потягивал из простого высокого стакана что-то густо-коричневое — Бентли почудилось, будто колу. Может статься, это и была она — если Крошке исполнилось семь, когда все началось, то сейчас ему было всего семнадцать. Конечно, кола могла быть и с ромом, но эта идея Бентли не нравилась. Он сроду не обращал внимания на собственный возраст, но был решительно против того, чтобы несовершеннолетним продавали спиртное. А ведь могли — Миллигану необязательно было быть законопослушным. Кто тут станет проверять?
Бентли потемнел лицом при одной мысли об этом. Тогда-то Крошка и поднял глаза.
— Привет! — воскликнул он как-то особенно жизнерадостно при виде мрачной физиономии. — Ты ведь Бентли? Мне сказали, ты меня ищешь. А я вот он!
— Тише, — зашипел Бентли, склоняясь к нему. — Ради всего, что тебе дорого, не привлекай внимания. Дремлину нужно, чтобы этот разговор остался в тайне. Он просил найти тебя и узнать, сможешь ли ты сделать кое-что.
— А что надо? — заинтересовался Крошка.
— Найти одного Джо… одного типа, — оборвал сам себя Бентли. — Мы пока не знаем, кто он, —но думаем, что кто-то из наших. Или, может быть, из Тузов, но не слишком сильных. Он очень нужен Дремлину.
— И зачем? — в голосе Крошки Бентли послышалось ревнивое недовольство.
Конечно, только послышалось — но все-таки оно могло там быть, сообразил Бентли, если Крошка всерьез восхищался Дремлином. И Бентли вдохновенно произнес:
— Этот тип едва не опозорил его той историей с банком. Я ведь не удивлюсь, если кто-нибудь поверит, будто идиот, который не справился с ограблением, и был Дремлин. Что, ты уже слышал подобное? — сообразил Бентли, заметив, как расширились и тут же сощурились глаза Крошки. — Ну, мы-то с тобой знаем, что это бред, а другие...
— А это…
— Ну, разумеется. И Кро… Дремлин в ярости. Ты же знаешь, что это такое?
Крошка завороженно кивнул и облизнулся. Ярость Дремлина обещала тому, кто ее вызвал, как минимум тяжкие телесные. И, пропади оно все пропадом, Крошка хотел это видеть!
— В общем, если ты слышал про банк, легко поймешь, как Дремлин хочет с этим типом посчитаться, — продолжал Бентли.
Крошка отодвинул недопитый стакан.
— Вот что, Бентли: расскажи-ка мне скорее все, что о нем знаешь, — потребовал он.
— Знаешь, Крошка, — Бентли присел на лавку напротив, — он ведь может быть непрост. Мы думаем, он умеет заставлять верить себе, и еще не знаем, что ему для этого нужно. Может быть, требуется прикоснуться, а может, и просто рядом оказаться достаточно.
— Ничего, до небес все равно не дотянется, — оскалился Крошка.
***
Снова укутавшись, как мумия, Кройд вышел на лестницу. Спустился пешком, постоял немного у почтовых ящиков. Не слишком-то он был заинтересован в письме, обещанном ему ФБР — но и наружу, в парное молоко вечера, идти совсем не хотелось. Лучше было бы дождаться ночи с ее прохладой.
Май бил все рекорды, разогревая город, как на сковороде, и только в домах еще было нежарко. Ладно, решил Кройд, задержусь еще немножко — проверю, нет ли почты.
Стоило наклониться к ящику, как сумка сползла с плеча — спрятанные под плащом крылья отчаянно мешались. Кройд сердито вздернул ее вверх. Как же все это раздражало! Хорошо хоть сумка была маленькой.
Вещей ему сейчас требовался минимум — разве что расческа и зубная щетка да несколько смен белья. Новое тело, доставлявшее массу неудобств своей внешностью, оказалось не таким уж плохим в быту. Несмотря на видимую хрупкость, оно было выносливо и на удивление аккуратно. Пот, градом ливший с Кройда перед банком, после высыхания словно исчез, не оставив ни на коже, ни на одежде даже тени запаха. Наверно, если бы была необходимость, Кройд спокойно мог бы проходить в одном и том же до самого сна. По счастью, нужды в этом не было — во всех убежищах Бентли всегда хранилось достаточно шмоток любых размеров.
Что из дома он уйдет, Кройд решил сразу, едва обнаружил, что проснулся этаким блеклым чудовищем. Выгляди он кем-нибудь приличным, остался бы на месте, в случае чего представляясь всем знакомым хозяина дома, впущенным пожить на недельку-другую. Но с внешностью не повезло, и теперь, после звонка из Бюро, стало ясно, что придется поспешить. Не сегодня-завтра могла позвонить и Ханна, и разговаривать с ней было бы много сложнее, чем с дюжиной таких Боддов.
Больше того: Ханна могла и зайти без звонка. Никак нельзя было допустить, чтобы она его увидела.
И дело было даже не в том, что в силу профессии она наверняка знала о появлении крылатого, и не в том, что она, увидев Кройда, мигом догадалась бы, что это он и являлся в банк. И не так уж важно было, что Кройда пугало, как всякая стоящая новость жгла Ханну, точно уголек, — чего еще было ждать от репортера, тем более, что новость-то была бы уже калибра сенсации? Нет, самое важное заключалось в том, что Ханна была слишком хороша для такого дерьма.
Потому что, понимал Кройд, одно дело — встречаться с бывшим преступником, вставшим на путь исправления, а другое — жить с обычным вором. Ладно, пусть необычным, но все-таки просто вором. Да и что в нем было такого необычного? Воровал сплошь то же, что и прочие — деньги, другие ценности, порой бумаги или вещи. В общем, что было или что закажут. Никогда сам не зарился на неординарное — как, например, та парочка, о которой он на днях прочел в газете. Парни свистнули полторы тысячи бутылок пива только ради того, чтобы заглянуть им под крышки в поисках приза! А само пиво даже не выпили — открытые бутылки так и стояли полными.
Ничего подобного Кройду и в голову не пришло бы — он был устроен проще. И вряд ли такая девушка, как Ханна, стала бы его терпеть, если бы своими глазами увидела, чего он стоит. Все, что оставалось, — это исчезнуть с ее горизонта сейчас, пока сказка еще не кончилась, и вернуться потом, пусть даже ее придется завоевывать заново. Он был готов к этому и даже не слишком встревожен. В конце концов, однажды это у него уже получилось.
Исчезнуть было можно, — Бентли всегда знал, где можно пересидеть несколько дней, — но чем было потом заниматься? Не торчать же в четырех стенах несколько суток? И добро бы еще Кройд любил кино или телевизор — но нет же, все это было не то. "Не то" вообще, а сейчас, когда его разбирало раздражение и любопытство, — в особенности. Но раз уж сам разыскивать того, кого спас от полиции, Кройд не мог, надо было придумать себе другое занятие. Пойти туда, где его еще не видели. Потратить время на то, чего прежде и не думал делать. И почему бы, например, не на то самое, чего хотело от него Бюро?
Кройд, впрочем, не сомневался, что его толкают на банальную кражу — а то зачем бы еще они стали обращаться к нему, официально признанному почти неуловимым вором? Разве что предмет кражи должен был быть необычным — иначе и впрямь справились бы сами. Пусть Ханна и могла дать агентам ФБР сто очков вперед в умении расспросить, все-таки и они клювами не щелкали. Значит, выкрасть требовалось что-то уникальное и хорошо охраняемое.
Но то, что он прочел в послании Бюро, то первое слово, на которое упал его взгляд, едва он открыл дожидавшийся его в почтовом ящике пухлый желтый конверт, — это было слишком.
"Вирус", — вот какое это было слово. Спустя десять лет после эпидемии вирус Диких Карт, перевернувший мир и всю жизнь Кройда, еще существовал. И Кройду — то есть, конечно, Дремлину — предлагали украсть его.
Во избежание нового Апокалипсиса.
***
Маскировка, как считал Бентли, в их деле может решить немало проблем — ну, и деньги какую-то часть тоже. И, возможно, еще от кое-каких проблем могли бы избавить связи. Связи и работали — Крошка Динозавр без устали болтался где-то над крышами, выискивая темноволосого дылду. Деньги тоже не лежали без дела — Бентли позаботился о том, чтобы они оказали смягчающее действие на тех, кому по долгу службы могло быть известно кое-что о месте, которое предстояло посетить Кройду. А вот с маскировкой были проблемы. Кройда выводило из себя уже одно упоминание о масках.
Тогда Бентли предложил гениальный в своей простоте выход — заменить маску гримом.
К сожалению, и речи не могло идти о том, чтобы в попытках замаскироваться Кройду помогал кто-то посторонний. Все, что Бентли оставалось, — это позаимствовать у прежде уже нанимавшихся к ним девочек пару наборов театрального грима, да еще надеяться на свое и Кройда благоразумие. На то, что они не раскрасят физиономию малыша совсем уж безобразно.
— Да брось, Бентли, мне же ничего рисовать не надо, — фыркнул Кройд, когда Бентли изложил ему свои опасения, — мне бы только этот блеск замазать! А то сверкаю, как фаянсовый друг.
— Если бы так, малыш, — вздохнул Бентли.
И действительно, если б это было так!
Грим выглядел ужасно. Бентли, конечно, слышал шутки, что таким раскрашивают лица покойников, чтобы те смотрелись в гробу веселее, но будь он проклят, если позволит мазать себя этим хотя бы после смерти! И дело не только в неестественном цвете, но еще и в плотности. Бентли с полминуты тер платком указательный палец на правой руке, которым на пробу залез в одну из ванночек с гримом, — и все ему казалось, что липкий цвет не стерся до конца. Это было омерзительно — все равно что добровольно решиться на дактилоскопию. И чтобы таким изгвазданным в дряни пальцем пачкать чужое лицо? Нет, этого у Бентли и в мыслях не было. Он только вздохнул и мужественно протянул Кройду опробованный набор.
— Бери, малыш. Зеркало в ванной.
И был вознагражден невероятным зрелищем — попыткой Кройда скорчить гнусную рожу.
Когда такое удивительное лицо пытаются сделать уродливым, начинаешь догадываться, что люди все-таки очень странные существа... С этим расхолаживающим выводом Бентли удалился на кухню — в надежде запить открытие чем-нибудь горячительным. Кройд вышел туда минут через пять — Бентли только-только успел решить, на чем остановится, и потянуться за нужной бутылкой, да так с нею в руке и застыл.
Ангела Кройд больше не напоминал, хотя человека из него все равно не вышло. Теперь, когда его лицо и кисти рук приобрели странный оттенок красного дерева, он больше походил на статую — что-то вроде тех деревянных раскрашенных статуй святых, которыми украшали храмы в Мексике. Не то чтобы Бентли интересовали мексиканские храмы, но он предпочитал знать такие вещи. В общем, об этих статуях при виде Кройда он вспомнил сразу.
И еще Бентли казалось, что даже сквозь непрозрачный тон на лице Кройда пробивается что-то вроде слабого свечения, словно бы в грим добавили блесток. Возможно, подумал он, еще один слой помог бы избавиться от этого эффекта? Но Кройд отнюдь не выглядел счастливым, когда услышал это, а на предложение проверить эту гипотезу хотя бы на одной щеке отчетливо рассердился. И чем дольше он сердился, тем заметнее становилась некая светящаяся вуаль вокруг него. В конце концов Бентли сдался:
— Знаешь что? Не думаю, что все так странно, как нам кажется. Похоже, нам обоим просто нужно расслабиться. Выпьешь? — он протянул бутылку.
— Пожалуй, — Кройд перехватил ее и осторожно понюхал. — Или нет. Что-то я не уверен, что это поможет.
— Ну, как хочешь, — отступил Бентли. — Может, на тебя такое и не действует. Или наоборот, действует сильно. В любом случае, ты ведь никуда не идешь прямо сейчас.
Кройд действительно никуда не пошел, пока нанятые Бентли люди не позвонили. А что такого? Кто сказал, что следует верить всему, что сообщили ищейки из Бюро? Лучше как следует проверить все подходы и выходы, прежде чем отпустить малыша в опасное место.
***
Насчет подходов, отходов и всякой организации охраны в Бюро не соврали, напрасно Бентли волновался. Лаборатория, в которую Кройду предстояло пробраться, располагалась на окраине города в подвале серого пятиэтажного здания, стоявшего за серым же, неинтересным — сплошным — и высоким забором. Тот тянулся во все стороны без конца и края, охватывая, кажется, целый квартал. Кройд прошелся вокруг, осмотрелся и, возвращаясь, позвонил из телефонной будки по указанному в письме номеру.
Трубку сняли на втором гудке.
— Передайте Бодду: я видел объект. Дремлин мог бы за это взяться, — пробурчал Кройд, стараясь говорить как можно более неразборчиво и скрипуче.
Получалось так себе, но розовый пакет, как оказалось, отлично заменяла хрусткая бумага, особенно если один-два ее слоя наложить на микрофон. Кройд был искренне благодарен Бентли за эту подсказку — пакет бесил его ужасно, и мысль о том, чтобы таскать что-то подобное с собой ради возможности позвонить не радовала. Пакет был тошнотворен, хотя ничего для этого не делал. Иногда Кройду даже казалось, что он просто вымещает на безвинной вещи все то раздражение, которое он не решался демонстрировать Ханне. Да и не было при ней никакого раздражения, зачем она только уехала!
— Да, Дремлин мог бы, — повторил он, смутно жалея, что сейчас еще нельзя было стать Дремлином. Как не хватало этого — ощущения, что твоей ярости достаточно, чтобы смести все преграды, уничтожить все, что тебя не устраивает! Но для переговоров требовалось сохранять голову ясной, требовался не Дремлин, а Кройд.
— Прекрасно, — отозвался уже знакомый ему сушеный голос.
Это же и есть агент Бодд, вспомнил Кройд. Интересно, этот Бодд что там, один на все Бюро? Или главный по контактам с Джокерами? А может быть, куратор этой операции или лично к Кройду приставленный надзиратель? Не хотелось бы, чтобы так — не очень-то Бодд ему нравился.
Но, в общем, мало ли кто ему не нравился. Подставлять человека за это не стоило.
— То есть Дремлин мог бы, если вас не беспокоят разрушения, — уточнил Кройд, прикидывая возможный масштаб этих разрушений.
— Не беспокоят, если все будет проделано быстро и никто не успеет вмешаться, — отозвался сухарь. — Но будет проще, если я буду знать, когда именно это может случиться.
— Будет еще проще, если этого не будет знать никто, — уперся Кройд. — Дремлин не работает с посторонними, вам это должно быть известно.
— Но этого делать и не придется. Просто у меня… у нас есть возможности кое-чем отвлечь охрану, но это не будет действовать долго. И вряд ли они попадутся на одну и ту же уловку несколько раз.
— Смотря на какую, — резонно заметил Кройд. — Если, например, это будет неисправность сигнализации при явном отсутствии признаков чьего-либо появления, ее вполне могут проверить несколько раз…
— Вы не вполне уяснили себе, мистер Кренсон, с чем имеете дело. При неисправности сигнализации туда для начала вышлют много вооруженных людей и весь комплекс закроют на карантин, а уже потом будут разбираться. И насчет людей… они будут не только вооруженными, но хорошо подготовленными, не сомневайтесь.
— Ну, чего-то такого я и ожидал, — хмыкнул Кройд. — Я подумаю до завтра и позвоню снова. Примерно в это же время.
Повисла пауза, словно сухарь был чем-то недоволен, но не хотел прямо сказать об этом. Потом он все-таки ответил:
— До свидания, мистер Кренсон. Будем ждать вашего звонка.
Подумаешь, фыркнул Кройд, выходя из будки, одолжение ему сделали — пообещали ждать! Да они там должны дневать и ночевать у телефона, если это действительно тот самый вирус и он в самом деле попал в чужие руки! Круглосуточно должны быть на страже, и не воображать, что Кройд выберет удобное для них время!
И как-то они мало радовались его согласию участвовать. Может быть, не верили в успех? Все-таки он был самой что ни на есть темной лошадкой, и никто не представлял, что именно он мог на этот раз. Ну, или дело было в том придурке, который попался в банке — это его Кройду следовало благодарить за подмоченную репутацию и сомнения в его способностях. Зря он его тогда отпустил…
Или не зря? А вдруг Бентли прав, и парень вправду Туз и умеет залезать в чужие мозги? Некоторые ведь умеют, он сталкивался с такими. Тогда, выходит, ему еще повезло, что он быстро от этого придурка отделался. Хотя, честно говоря, ему не показалось, что тот представлял собой какую-то угрозу. Скорее, сам опасался чего-то и не решался применить к Кройду свой дар. Хотя с чего ему опасаться, он же не знал, что попался Дремлину?
А может, стукнуло Кройду в голову, парень просто боялся высоты?
***
"А что если малыш не только неизлечим, но и заразен?" — размышлял Бентли почти всерьез, поджидая Кройда в убежище. Да, он помнил, что вирус был распылен уже десять лет назад, но... Ведь не потому же он, Бентли, теперь не спал, что им с Кройдом непременно надо было поговорить? Говорить-то не о чем было. Кое-какие соображения у Бентли имелись, но ничего срочного не нашлось. Так что можно было спать. Да и толку от его бодрствования? Вряд ли оно облегчило бы работу Кройду.
Конечно, случись что, лучше было бы быть наготове, да только Кройд никогда еще не просил помощи во время дела. И вряд ли теперь изменил бы своим привычкам, но Бентли все же здорово тревожился. Не то чтобы он причислял себя к оппозиции, но правительственные игры ему никогда не нравились. И история, в которую втравили малыша, не нравилась. Вроде бы речь не шла об оружии, от которого Кройд вообще решил держаться подальше, — но на деле чем кража вируса была лучше попыток похитить ядерную бомбу? Учитывая результат применения первой его версии — особой разницы не было.
"Если не придет к двум, значит, решил лезть сегодня", — решил Бентли. Неизбежный вывод "и можно уже ложиться" он как-то незаметно опустил — сидел себе со стаканчиком бренди в руке перед выключенным телевизором и ни о чем не думал. И чувствовал, что мог бы так сидеть до утра.
Но Кройд объявился довольно скоро.
— Бентли, который час? — поинтересовался он с порога.
— Куда-то опаздываешь? — удивился Бентли.
— Нет, обещал позвонить завтра в то же время, а часов с собой не взял.
— Два часа, третий, — Бентли отставил стакан. Все равно не пилось. — Десять минут третьего. Значит, звонил ты… час назад?
Вопрос с подвохом он задал как-то ненарочно, но хитрость в нем и впрямь была. Такси ночью в том районе не встретить — оставалось идти пешком или, в случае Кройда, лететь. И если после звонка прошел час, то, значит, малыш был осторожен, а если меньше...
— Может, и больше часа — я пытался еще разок обойти квартал, но увидел полицию. Пришлось оттуда убираться.
— Решил не начинать, пока не уточнишь еще что-то?
— Решил сделать все без предупреждения, — покачал головой Кройд. — Не люблю, когда мной командуют.
— Я и не пытаюсь, — поднял руки в примирительном жесте Бентли, словно отстраняясь от самого предположения, что он мог бы, — что ты!
Кройд сунул нос в холодильник. Постоял так немного — и закрыл его, ничего не достав. Обернулся и глянул хмуро.
— Да я не про тебя. Этот Бодд… не нравится он мне, и еще больше не нравится, что он хочет знать, когда именно я собираюсь идти. Он говорит, что может отвлечь охрану, но лучше я без этого обойдусь. Слушай, а кофе тут есть?
— Я вообще не понимаю, почему ты согласился на это, — вздохнул Бентли. — Кофе должен быть в шкафчике, я запасы всегда пополняю. Ты поесть не хочешь?
— Неа, не особенно, — Кройд уже нырнул в шкаф и выбрался вполне счастливым с банкой кофе в руках. — Слушай, Бентли, ночь на дворе, куда сейчас есть?
— Ты вроде и не ужинал, — припомнил Бентли, наблюдая, как Кройд отмеряет двойную, а затем, чуть помедлив, и тройную порцию молотых зерен.
Кройд поднял глаза. В них стоял упрек.
— Слушай, ну я же не скрываю: в этот раз все не так, как надо, — он налил воды в турку и поставил ее на огонь. — Да, у меня уже нет аппетита и голова как в тумане. Похоже, этот цикл будет коротким, и скоро я захочу уснуть. Черт, да я уже сейчас хочу! Но это и к лучшему — я не хотел бы долго оставаться в таком виде. Так что откладывать дело некогда — надо поскорее с ним покончить и вернуться к нормальной жизни.
— Да я понимаю, просто думаю, что это опасно, — пристыженно пробормотал Бентли. — Ты даже не представляешь, как я испугался, когда сообразил, что вирус могут распылить еще раз. Лично я бы ни за какие деньги не приблизился к месту, где он хранится.
Кофе на плите запыхтел и с облегчением вылился в чашку, подставленную Кройдом. Тот снова открыл холодильник, посмотрел на бутылку молока — и опять закрыл дверцу.
— Сахар?
Кройд покачал головой.
Бентли поджал губы. Ни молока, ни сахара! Похоже, время полумер уже прошло и скоро пойдут в ход таблетки. А потом Кройд исчезнет и появится Дремлин. Господи, что за кошмар будет, когда Дремлин окажется в теле ангела?
— Ну, вообще-то ты к такому месту регулярно приближаешься, и совершенно бесплатно, — пока еще Кройд был здесь, с ним, и даже улыбался. — Я же, в отличие от тебя, так и не вылечился. Значит, вирус регулярно оказывается рядом с тобой.
— Даже не говори мне об этом! — Бентли в сердцах сделал такой глоток бренди, что чуть не поперхнулся. Прямо слезы навернулись на глаза. — Даже не упоминай!
— Да у тебя к нему иммунитет, — засмеялся Кройд, — как у всех переболевших. А мне тоже без разницы — я же не перестаю болеть.
— Но этот вирус, малыш, — это новая разновидность того?
— В общем, да. Новый штамм, написал Бодд…
Какого черта, хотел сказать Бентли, кому-то понадобилось выводить этот новый штамм! И как они, в этом чертовом ФБР, вообще такое допустили!
|